2-го июля 2013 года был промульгирован федеральный закон № 187-ФЗ “О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации по вопросам защиты интеллектуальных прав в информационно-телекоммуникационных сетях”, прозванный “антипиратским законом”, “русской SOPA”, “законом против интернета” и “законом о произвольных блокировках”.
Закон принимался в большой спешке: 6-го июня был внесен в Государственную Думу, как законопроект трех депутатов, не имеющих никакого отношения к юриспруденции или телекоммуникациям: Бортко — режиссер, Драпенко — актриса, и Максакова-Игенбергс — оперная певица; к 21-му — уже прошел все три чтения, 26-го был одобрен СовФедом, а неделей спустя, не смотря на всю критику — был подписан Президентом.
Самостоятельным законом, т.е. принятым в особом порядке актом законодательного органа, обладающим высшей юридической силой и направленным на регулирование наиболее важных общественных отношений — он никогда не был, потому что лишь вносил изменения в уже существующие: в процессуальные кодексы, в Гражданский кодекс РФ (ГК РФ), и в ранее принятый Федеральный закон “Об информации, информационных технологиях и о защите информации”. В крайнее время Государственная Дума неоднократно отличилась принятием таких же поспешных, непроверенных и непродуманных законов, вносящих дополнительный хаос в и без того сложное отечественное законодательство.
Что не так с этим законом:
1. Ну, помимо того, что данный закон, внося изменения, попирает Конституцию РФ (в частности — ч.4 и 5 ст.29), о чем не пишет только ленивый, “антипиратский закон” переворачивает с ног на голову презумпцию невиновности — новая статья 144.1 Гражданского процессуального кодекса РФ (ГПК РФ), введенная “антипиратским законом”, фактически признает информационного посредника (провайдера связи) виновным, обеспечивая не сохранность улик — для чего, собственно, и должны служить обеспечительные меры, а прекращая “нарушение исключительных прав”, блокируя сайт через Реестр сетевых ресурсов, нарушающих исключительные права на фильмы. При этом, зачастую, как и в случае с “Единым реестром доменных имен, указателей страниц сайтов в информационно-телекоммуникационной сети “Интернет” и сетевых адресов, позволяющих идентифицировать сайты в информационно-телекоммуникационной сети “Интернет”, содержащие информацию, распространение которой в Российской Федерации запрещено”, блокирование производится по ip-адресу ресурса, что приводит к одновременному блокированию сотни, если не тысячи вполне законопослушных ресурсов.
Статьей 139 ГПК РФ установлено: “Обеспечение иска допускается во всяком положении дела, если непринятие мер по обеспечению иска может затруднить или сделать невозможным исполнение решения суда”. Каким образом отсутствие блокировки ресурса файлообмена или виртуального кинозала “затрудняет или делает невозможным исполнение решения суда”? Подчиняясь решению суда провайдер и/или собственник ресурса (зачастую — это отнюдь не одно и то же лицо) обязан удалить информацию, нарушающую закон. Но в данном случае, блокировка ресурса, то есть — фактическое прекращение нарушения исключительных прав собственника фильма, прекращение демонстрации фильма или прекращение распространения фильма — происходит не только до вынесения решения судом, но и вообще до подачи искового заявления!
Федеральный закон от 25.07.202 № 114-ФЗ “О противодействии экстремистской деятельности” предметом своего регулирования имеет куда более тяжкие преступления: насильственное изменение основ конституционного строя, нарушение целостности Российской Федерации, оправдание террористической деятельности, возбуждение социальной, расовой, национальной или религиозной розни. Но и он не имеет такого влияния на конституционные свободы искать, получать, передавать, производить и распространять информацию, как “антипиратский закон”. Блокирование ресурсов по закону “О противодействии экстремистской деятельности” производится только на основании решения соответствующего суда.
Решения же Московского городского суда по блокированию ресурсов, нарушающих исключительные права на интеллектуальную собственность, мягко скажем — не блещут умом: “Обязать Роскомнадзор прекратить создание технических условий, обеспечивающих размещение, распространение и иное использование фильмов”. “Прекратить создание технических условий” — это как? Как исполнить такое решение? Запретить использование протоколов обмена данными? Запретить людям обмениваться данными? Запретить операторам связи и провайдерам хостинга вообще заниматься своей работой? Это не защита исключительных прав на интеллектуальную собственность — это уничтожение технического прогресса и сваливание в XIX век.
2. Принятыми Федеральными законами “Об информации, информационных технологиях и о защите информации”, “О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации по вопросам защиты интеллектуальных прав в информационно-телекоммуникационных сетях”, Постановлением Правительства РФ “О единой автоматизированной системе “Единый реестр доменных имен, указателей страниц сайтов в информационно-телекоммуникационной сети “Интернет” и сетевых адресов, позволяющих идентифицировать сайты в информационно-телекоммуникационной сети “Интернет”, содержащие информацию, распространение которой в Российской Федерации запрещено” (далее — “Единый реестр доменных имён...”) созданы чудовищные условия работы этой машины:
Роскомнадзор, как оператор Реестров, определив домен с информацией, распространение которой запрещено, или получив информацию о таком домене от Госнаркоконтроля, Роспотребнадзора или Московского городского суда вносит этот ресурс в соответствующий Реестр (п.10 Постановления Правительства РФ от 26.10.2012 № 1101).
Реестры обновляются дважды в сутки (п.13 Постановления Правительства РФ от 26.10.2012 № 1101).
Операторы связи, обязанные получать информацию из Реестров, должны блокировать домены и(или) ip-адреса, указанные в них, в течение следующих суток.
Итого: ресурс блокируется не позднее вторых суток от внесения информации в Реестры. Причем — по всей стране разом, у каждого оператора связи.
Уже после блокировки (произошедшей на вторые сутки от внесения информации в Реестры), Роскомнадзор направляет провайдеру хостинга или владельцу сайта уведомление о включении его домена в Реестры и требованием удалить такую интернет-страницу или ссылку.
Допустим даже, что это выполняется посредством обмена электронными сообщениями и в ту же дату, что и внесение домена или ip-адреса в Реестры. В течение следующих суток провайдер хостинга обязан известить владельца сайта о получении уведомления от Роскомнадзора и требовании удаления интернет-страницы, содержащей информацию, распространение которой запрещено (ч.7 ст.15.1 Федерального закона “Об информации, информационных технологиях и о защите информации”). То есть, в тот момент, когда блокировка домена уже произошла.
Если владелец сайта не удалил такую интернет-страницу в течение следующий суток, то провайдер хостинга обязан самостоятельно ограничить доступ к такому домену в течение еще одних суток (п.8 ст.15.1 Федерального закона “Об информации, информационных технологиях и о защите информации”). Зачем? Ведь блокировка уже вторые сутки как исполняется всеми операторами связи на основании п.10 этой же статьи. Как владелец домена может изменить или удалить интернет-страницу на своем сайте, если доступ к нему блокирован всеми без исключения операторами связи?
Опять же, допустим, провайдер хостинга имеет раздельные ip-адреса для собственно доменов и для точки входа владельцев доменов, и у владельца есть возможность исправить (удалить) информацию.
Роскомнадзор принимает решение об исключении домена и(или) ip-адреса из Реестров на основании скриншота страницы с удаленной информацией (п.53 Временного регламента исполнения государственной функции создания, формирования и ведения единой автоматизированной системы “Единый реестр доменных имён...”). То есть — на основании документа, который сфабриковать может любой школьник, маломальский знакомый с работой Paint или Photoshop.
Разблокирование домена и(или) ip-адреса происходит только через трое суток после получения Роскомнадзором соответствующего запроса от владельца домена или провайдера хостинга (п.11 ст.15.1 Федерального закона “Об информации, информационных технологиях и о защите информации”).
В результате, проходит как минимум неделя с момента попадания домена и(или) ip-адреса в Реестры до его разблокировки.
По данным Роскомнадзора на 21 августа 2013 года, в Реестрах значатся 2932 блокированных домена и 382 ip-адреса. По данным РосКомСвобода, из-за блокировки по ip-адресу под блокировку попали более 30 тысяч вполне законопослушных доменов. А оспорить решение Роскомнадзора по блокировке можно только в судебном порядке, и разблокировка ip-адреса произойдет только после вступления решения суда в законную силу (п.73 Временного регламента исполнения государственной функции создания, формирования и ведения единой автоматизированной системы “Единого реестра доменных имён...”).
Как много законопослушных владельцев останется у провайдера хостинга, если его площадка заблокирована по ip-адресу до “вступления в силу решения суда”? Это ли не смерть Интернета?
3. Конституцией Российской Федерации установлено, что каждому гарантируется судебная защита его прав и свобод. Решения и действия (или бездействие) органов государственной власти, органов местного самоуправления, общественных объединений и должностных лиц могут быть обжалованы в суде (ст.46 Конституции РФ).
До принятия “антипиратского закона” дела о защите исключительных прав на интеллектуальную собственность были подсудны районным судам (ст.24 ГПК РФ). В принципе, они и сейчас подсудны им в делах о защите исключительных прав на все охраняемые результаты интеллектуальной деятельности и средства индивидуализации, указанные в ст.1225 ГК РФ, кроме фильмов, защиту которых “антипиратский закон” отдал исключительно Московскому городскому суду (ч.3 ст.26 ГПК РФ). Поскольку авторы “антипиратского закона”, вероятно, рассчитывали только на самих себя — людей, проживающих в Москве — и появилась эта оговорка, разом ставящая под сомнение ст.46 Конституции РФ.
Допустим, что автор небольшого фильма (ст.1228 ГК РФ), проживающий, ну, скажем, на Дальнем Востоке, решил привлечь к ответу такого же небольшого провайдера, распространяющего его фильм в сети между своими абонентами. Такой иск — вполне в духе принятого “антипиратского закона”. Автор фильма, вместо подачи иска в районный суд своего города (ст.24 ГПК РФ), будет вынужден обратиться в Московский городской суд, направить в него документы, и, поскольку принятый “антипиратский закон” не предусматривает рассмотрение таких исков в упрощенном порядке, будет вынужден либо самостоятельно и неоднократно посещать “славный город Москву”, либо нанимать отнюдь не дешевого представителя из московских же юристов. Защищающаяся сторона — информационный посредник (провайдер, оператор связи) — также вынужден либо мотаться в Москву, либо нанимать представителя, уже проживающего в Москве. Идея — замечательная: масса работы Московскому городскому суду, масса денег московским юристам, большой доход авиакомпаниям. Никто не вспомнил о не блещущей богатством остальной, немосковской, части России. Никто не подумал, что итогом таких разбирательств “вдали от места совершения правонарушения” будет фактическое увеличение стоимости услуг операторов связи (деньги ведь не печатаются ими, а зарабатываются через цену оказываемых услуг). Другим исходом такого процесса будет сворачивание TriplePlay в большинстве небогатых регионов и повышение цены на единственную остающуюся услугу — “доступ в интернет”.
4. В погоне за “своими деньгами”, правообладатели исключительных прав на фильмы поступают крайне неразумно — двигаясь по пути запрещения любого несанкционированного использования своих произведений. Еще в 1972 году советский писатель-фантаст Виктор Колупаев написал свой рассказ “Поющий лес”, о людях, запретивших смотреть, читать, петь, говорить обо всем, что защищено авторским правом, а в итоге — лишились всего.
Решение же проблемы — просто: “Если с пьянкой нельзя бороться — ее нужно организовать и возглавить”. Разговор об этом поднимался автором статьи еще на CSBT-2010.
Сегодня “лицензионная копия” фильма в среднем по России стоит порядка 450-500 рублей за штуку. Но при этом, в эту цену, бесспорно, включены: затраты на печать диска, затраты на полиграфию, затраты на упаковку, в которой продается диск с копией фильма (от пластиковых до картонных — это все равно стоит денег), затраты на транспортировку копий от места производства во все регионы страны, затраты на мерчендайзеров, раскладывающих товар по полкам в магазинах, затраты на место в торговом зале магазинов, налоги на зарплату, сами авторские отчисления и, конечно же, желание всех этих компаний-посредников заработать. Каков процент собственно авторских отчислений в цене лицензионной копии фильма? Представляется, что не очень высок.
Вместе с тем, распространение электронных копий фильма — достаточно дешево. Нет затрат на изготовление копий — люди самостоятельно копируют их на свои носители, в свои домашние компьютеры, затрачивая свои средства. Нет затрат и на упаковку и полиграфию — электронной копии не нужна коробочка и цветная обложка. Нет затрат на транспортировку — операторы связи сами строят и содержат свои сети, оплачиваемые из карманов пользователей. Нет затрат на содержание торгового места (от полки в супермаркете до ларька в переходе метро), нет затрат на мерчендайзеров — на всех тех посредников, которые добавляют конечную стоимость лицензионной копии фильма. И, главное — нет затрат правообладателей и распространителей на посещение такой далекой и такой дорогой столицы.
Современный рынок телекоммуникаций знает массу примеров разумной реализации приведенной схемы: электронные копии игр и программ для смартфонов и планшетов, продаваемых по цене сравнимой с ценой бутылки минералки. Оплата за лицензионную копию, при этом, снимается с лицевого счета абонента (пользователя) через соответствующую услугу оператора сотовой связи или провайдера, биллинговые системы которых уже приспособлены для работы с такими поставщиками ресурсов.
Взять, хотя бы, крайний фильм, провалившийся в прокате: “Обитаемый остров” Ф. Бондарчука. Затраты на его съемки превысили $36 млн, а сборы в прокате составили меньше $28 млн. Как много дисков с этим фильмом было продано через “лицензионные копии” на полках магазинов? Как много копий было “украдено” через файлообменные сети? Как много денег смогли бы заработать создатели, если бы за каждую “электронную копию” фильма пользователи оплачивали рублей 15-20?
Человек, который не знает о фильме почти ничего — не готов расставаться с 500 рублями ради коробочки с диском, которую выкинет через несколько минут после просмотра. Но ему будет не обидно расстаться с 15-20 рублями за непонравившийся фильм, скачанный через интернет. В конце концов, во второй половине 90-х интернет был привилегией студентов и лаборантов учебных заведений и работников организаций связи. Сегодня интернет есть у каждого в доме, и мы не раздумывая платим за “доступ в Сеть”. В советском периоде счастливые собственники личных телефонов оплачивали “абонентскую плату” и не задумывались о длительности разговоров. Тарифы на сотовую связь, когда она только появилась, казались заоблачными, и первые разговоры по мобильным телефонам были не длиннее 10-15 секунд “защитного интервала”. Но сейчас, с приведением цен к адекватному уровню — многие не задумываются ни о длительности таких звонков, ни об их цене. Люди привыкли платить за связь, за сервис, за удобство и доступность. Люди привыкнут и платить за “лицензионную копию” фильма — если цена будет адекватной, а доступность и сервис — на высоте.
Денис Катуров
Кабельщик